Осетинская культура

Информация » Осетинская культура

Традиционная осетинская культура, связанная с обычаями, является, по существу, визитной карточкой осетинского народа. Национальные достижения и национальные потери, историческая претензия нации, подлежащая реализации, мировоззрение, ориентирующее на достойное существование среди других народов и на выживание в мире, обильном потрясениями, — все это, спрессованное в национальных осетинских правилах общественного поведения, и являет нам эта часть осетинской культуры.

Сегодня, когда на просторах бывшей советской державы нельзя найти ни одной нации, не испытавшей кризиса духа, книга с описанием осетинских обычаев, выражающихся в традиционной культуре народа — праздниках, обрядах, молитвословиях, представляет собой живую воду, способную поддержать дух народа, помочь нам очиститься от тех наслоений, которые порой скрывают истинный гуманистический смысл той или иной традиции, явить и самому себе и окружающим народам чистую душу, вместилище колоритных национальных ценностей, среди которых сознание долга перед прежде жившими поколениями и теми, кто придет после нас, должно занимать первое место.

Осетинские обычаи — это величественный, обращенный к сердцу народа призыв и напоминание. И если мы склонны деятельно желать достоинства себе и благополучия, то должны приклонить слух к этому призыву. Такое духовное усилие и станет, по-видимому, первым актом на пути к историческому творчеству и, следовательно, гарантией возрождения. И если мы много говорим о неурядицах, которые множатся у нас на глазах, то должны подумать и о соразмерных им усилиях, чего, к сожалению, мы не наблюдаем, поскольку не имеем соответствующего опыта. Учет именно этого обстоятельства дает нам основание полагать, что «Книга обычаев» способна заменить школу подобного опыта.

Ничем — ни оружием, ни упованием на наших святых, к которым мы разучились обращаться трезво и искренно, с душевным волнением, мы не сможем нейтрализовать сложности, которые несет с собой наступающий век. Единственное средство — это опора на собственный дух и собственную историю, к сожалению еще не написанную, но, к счастью, живущую в наших обычаях, с которыми мы должны уметь обращаться, различая в них внешнюю форму и содержание. Форма очевидна, содержание же, скрытое от поверхностного взгляда и обязывающее к действию, требует размышления, чтобы обнажить во всей первозданной чистоте великую идею, составляющую существо обычая. Открытия подобного рода сделают нас богаче, а нашим действиям сообщат уверенность, столь необходимую перед нашим вступлением в XX/ век, чреватый потрясениями, уже сегодня зре­ющими в недрах современного общества. Предлагаемая читателям книга обычаев преследует эту благородную цель. И потому желающий прикоснуться к живительной силе идей, составляющих существо обычая, сделает это без помех, поскольку книга является двуязычной.

У них (скифов) правильные черты лица. Лица часто суровы. Прямые длинные волосы спускаются до плеч. У большинства бороды и усы.

Я. В. Доманский

Так говорил Макент, и одеждой и языком подобный аланам. Ибо и то и другое одинаково у алан и у скифов; только аланы не носят таких длинных волос, как скифы, однако Макент, чтобы походить на них, подстриг свои волосы, сколько нужно было, чтобы уничтожить разницу между аланом и скифом.

Лукиан. II в

Почти все аланы высоки ростом и красивы, с умеренно белокурыми волосами, они страшны сдержанно-грозным взглядом своих очей, очень подвижны вследствие легкости вооружения и во всем похожи на гуннов, только с более мягким и более культурным образом жизни...

Они не имели никакого понятия о рабстве, будучи все одинаково благородного происхождения. Осетины крепки физически, прекрасные ходоки по горам, высоки ростом, с правильно развитой грудной клеткой, обладают хорошими умственными способностями и даром слова.

Осетины являются довольно стройными людьми, крепкими и сильными, обычно среднего роста: мужчины достигают 5 футов 2—4 дюймов. Осетины не толстые, но жилистые и широкие, в особенности женщины. Они отличаются от своих соседей преимущественно чертами лица, цветом волос и глаз, которые напоминают европейцев. Среди осетин часто встречаются голубые глаза, светлые и каштановые волосы; черные волосы не встречаются почти никогда. Они здоровые люди и имеют большое потомство.

Ю. Клапрот. 1807—1808 гг

Здесь во Владикавказе даже не увидишь мужчин в папахах и женщин в платках. Женщины одеваются модно и делают прически. Пожилые мужчины, с седоватыми шевелюрами и значительными лицами, напоминают персонажей из западных кинофильмов. Осетины имеют совершенно европейский облик... Осетины раньше других северокавказских народов стали на путь современного развития...

Осетины по своему антропологическому облику в общем сходны с другими кавказцами. Но все же они несколько отличаются от своих соседей-вайнахов (чеченов) на востоке, кабардинцев на западе, грузин на юге... Мужчины ростом выше среднего, плотного телосложения, с массивным черепом и крупными, выразительными чертами лица. Мужчины большей частью черноволосы; среди женщин, как и у других кавказских горцев, много шатенок, порой с рыжеватым оттенком волос, но здешние женщины более яркие, по-европейски интересны.

А. Ф. Гольдштейн. 1977 г

Лицо при большой правильности черт интересно, и если даже осетин не стремится к образованию, то все-таки в нем чувствуется живое понимание всего, что происходит. Светлые или каштановые волосы покрывают его скорее круглую, чем удлиненную голову, и открывают небольшой, но и не маленький лоб. В большинстве голубые и большие глаза имеют у женщин какое-то мягкое, а у мужчин, напротив, какое-то спокойное выражение. Дикий взгляд, которым отличаются черкесы, как и все кавказские жители, отсутствует у осетин...

Таковы осетины из внутренних местностей страны, таковы и кешелты (чесельтцы), кудари, дигорцы и др. Их приятный вид усиливается еще приветливостью, я бы сказал любезностью, с которой они встречают каждого чужеземца. Все их движения закругленные, они ходят твердым шагом. Я видел в Кола (селение в Джавском районе) 16-летнюю девушку, которая гнала перед собой быков, одетую в лохмотья, и, несмотря на это, я был восхищен ее осанкой, походкой и всеми ее движениями больше, чем ее ослепительной красотой...

...Ко мне подошел старый, полный достоинства осетин, приглашая к себе. Я не счел возможным отказаться, и мы отправились в его дом, расположенный на противоположной возвышенности Проне и входящий в селение Торманеули...

С радостью смотрел я на красивые высокие фигуры молодых женщин, одетых в несравненные синие платья и занятых приготовлением хлеба. Если бы Дюбуа и Шегрен видели их так, как видел их я, то они не допустили бы ошибку признать финское происхождение осетин. Женщины ходили с достоинством и все их движения были красивы. Мне было бесконечно жаль, что они удалились после того, как хлеб выпекся...

К. Кох. 1837—1838 гг. (24, с. 251—274)

В общем антропология осетин значительно отличается от антропологии других народов Кавказа; часто встречаются светлые волосы и серые или голубые глаза. Осетины высокого роста и сухощавы... Тело осетин здоровое и сильное.

Е. Зичи (24, с. 291—292)

Разговаривая однажды в Тифлисе с одним осетином, я сказал ему, что среди ученых в Германии распространено мнение, что мы, немцы, одной расы с осетинами и наши предки в прежние времена населяли Кавказские горы. В ответ осетин крепко высмеял меня; он был очень красивым человеком с черкесским орлиным профилем; с ним согласился стоявший рядом со мной образованный русский. Как раз мимо проходил вюртембергский крестьянин из колонии Мариенфельд. Неуклюжая фигура этого немца, его широкое лицо с сонливым выражением и покачивающаяся походка резко отличались от гибкой прекрасной фигуры кавказца. «Как это может быть,— воскликнул русский,— чтобы вы были таким безрассудным и признавали два народа такого различного типа, принадлежащими к одной расе? Нет, предки этих двух людей так же могли вылететь из одного гнезда, как сокол и индюк. Видите, этот осетин и тот немец занимаются одинаковыми работами, они обрабатывают поля и пасут стада. Пошлите ваших крестьян на высокие горы и нарядите всех в кавказскую одежду, все-таки никогда из них не выйдет осетин... Даже через тысячу лет можно будет за милю отличить их правнуков».

Но что во Владикавказе поражает более всего приезжего из России, так это типы настоящих горцев. Иной и одет бедно, и лошадь-то у него не Бог весть чего стоит, а вся фигура всадника, с его оригинальной посадкой, закутанного в башлык, в бурке, надетой на бок, с винтовкой за плечами, шашкой и кинжалом,— так и просится на картину.

М. Владыкин. 1885 г. (258, с. 98)

Гостеприимство составляет до сих пор

выдающуюся черту осетин.

В. Ф. Миллер

Осетины строго соблюдают законы гостеприимства и почти нет примеров, чтобы кто-нибудь нарушил их или обидел своего гостя. Однако, если такой случай имеет место, то собирается все селение для суда над провинившимся, причем обычно выносят приговор сбросить его со связанными руками и ногами со скалы в реку.

Гостя (кунака) осетин защищает как самого себя и погибает скорее сам, чем уступит врагу его тело; он берет на себя кровную месть за него... Они щедры, делят свое пропитание между нуждающимися, услужливы, не отказывают просящему другу. Гостя они принимают со следующими словами: «Мой дом — твой дом; я и все мое — твое». С тем, кто находится под их защитой, они обращаются как с родственником и не отдают беглецов.

Если гость оставался на ночь, то хозяин, по обычаю, обязан был зарезать ему барана, даже если в это время у него в доме было свежее мясо.

Весть о приезде гостя скоро распространяется по аулу, и сакля быстро наполняется народом.

А раз странник побывал в доме, он уже входит к ним в известного рода нравственные обязательства, родниться с ними духовно. Если, проезжая аул в другой раз, он минует прежнего хозяина и остановится у другого, он наносит этим первому кровную обиду и позорит его в глазах всего аула. Это значит, что его принимали плохо, что он недоволен гостеприимством прежнего хозяина...

...Отказать путнику, постучавшему в дверь, никто не решится, какова бы не была его крайность. Если хозяину нечего самому есть, он пойдет попросит соседей, и они принесут ему охотно кто что может... Нищих людей, которым нечего есть, негде приютиться, не бывает в осетинском ауле. Родные, хотя бы самые дальние, сочли бы себе позором, если бы человек их крови не получил у них приюта и куска хлеба.

Когда гость объявлял, что он уезжает, то седлали его коня. Готового к походу коня ставили, как правило, головой к дверям дома, а не к воротам, к выходу, давая этим понять, что от него не хотят избавиться и что ему рады всегда.

Убийство того, кому оказано было гостеприимство, отмщается с такою же яростью, как и убийство самого близкого родственника. Иностранец, успевший сказать хозяину дома: «я твой гость», вдруг принимается по-братски, хотя бы он был врагом семейства.

Кунацкая назначается специально для гостей, которые могут заезжать туда во всякое время дня и ночи... Здесь гость пользуется полнейшею сво­бодою, по самому расположению помещения, а с другой стороны, не мешает никому в семье, во дворе, при исполнении обычных хозяйственных занятий. Гость, если он не кровный родственник, никогда не принимается в семью,— это было бы большим стеснением для него и для семьи. Кунацкая имеет свое отдельное хозяйство: постель, кровать, скамейки, оленью шкуру, кувган, таз и даже веник и т. д. Замечательно, что в ней двери никогда не запираются ни днем, ни ночью...

Кунацкая есть скорее общественное учреждение, нежели частная собственность.

Осетин признает только одну добродетель — мужественную силу, и к ней направлены все его поступки. Она воодушевляет его во всем. Чем совершеннее она у какого-нибудь человека, тем больше его уважают и почитают...

Того, кто к ним приходит, они охотно принимают и не только кормят и поят, но и предоставляют ему ту же защиту, какой пользуется каждый член семьи... Семь осетин сопротивлялись в одной из описываемых позднее башен целому батальону. Таково своеобразие осетин, так отличаются они в своих отношениях друг к другу от всех остальных народов Кавказа.

Наравне с уважением стариков и кровной местью, как уже говорилось, у осетин в значительной степени развито чувство гостеприимства, в чем они превосходят даже черкесов. Человек, принятый в семью, рассматривается этой последней как ее член, и, как таковой, попадает под ее защиту до тех пор, пока он остается достойным этой защиты; осетины считают его выше членов собственной семьи; он в полном смысле слова является ее хозяином. Права, которыми он наслаждается, не теряются, даже если он поступил недостойно. Брат, убивший своего брата, подвергается, как было сказано выше, самому суровому наказанию, если он сам не уклоняется от него не­медленным бегством; не так обстоит дело с гостем. Его, возможно, ненави­дят, и все-таки никто не осмеливается наказать или выгнать из дома...

Осетин скорее проведет много времени в страшной нужде, чем будет упрекать себя в том, что плохо угостил своего гостя.

Закон гостеприимства так свят, что если бы, например, осетин принял в своем доме неизвестного гостя и потом узнал бы в нем своего кровного врага, которому он обязан мстить, то и в таком случае радушно будет угощать его.

Женщина пользуется большим

почетом, чем мужчина.

По осетинскому этикету, всадник, встретившийся с женщиной, должен был сойти с лошади еще до того, пока не поравняется с нею, и пропустить ее мимо себя, а потом только продолжать свой путь.

Когда женщины проходят мимо сидящих мужчин, даже глубоких стариков, то последние встают, приветствуя их. Женщины застенчиво приостанавливаются, и если среди них есть старуха, то она довольно громко благодарит их за внимание и просит сесть. Затем продолжает свои путь.

Если появление старика везде и всюду поднимает на ноги сидящую толпу, то тем более эта толпа обязана встать при виде старухи. До каких бы пределов не дошло опьянение пирующих мужчин, как бы развязно не вела себя компания молодежи, как бы сильно не было ожесточение ссорящихся, дерущихся и сражающихся,— одно появление женщины обуздает буянов, останавливает и прекращает кровопролитие... Женщина пользуется большим почетом, чем мужчина, если они вдвоем идут рядом, то женщина идет справа, если с нею двое мужчин, то она идет между ними.

Между прочим, хорошими качествами туземного (в данном случае осетинского.— К. Ч.) характера можно указать еще на одну своеобразную черту туземного великодушия. Во время кровной вражды туземцы никогда не убивают женщин враждебной стороны. Если же кто-нибудь и сделает подобное преступление, то он этим навлекает на себя величайшее презрение своих и чужих людей. Сколько ни расспрашивали мы, туземная хроника не представляла еще случаев подобного нарушения рыцарских правил.

Оскорбить женщину считается величайшим преступлением. Ее трудовая жизнь в семье, стесненное положение в обществе, слабая природа дают ей, по обычаю, особые права и преимущества, и личность ее неприкосновенна. Если бы женщине вне дома понадобилась какая-либо услуга, мужчина ей будет рыцарски покровительствовать.

Считается отвратительным бить женщину. Тот считается в безопасности, кого взяла под защиту женщина. Когда они вмешиваются в кровавые схватки с криками и распущенными волосами, то все пристыженно вкладывают сабли и расходятся.

Переходя затем к бытовым особенностям осетин, нельзя, прежде всего, умолчать о том замечательном явлении, что женщины у осетин поставлены лучше, чем у остальных горцев; они занимаются домашней работой и пользуются уважением и почетом среди своих. Многоженство не принято в Осетии, и хотя есть примеры двоеженства, но они весьма редки...

Кстати сказать, подобную картину (тяжелую.—К. Ч.) и теперь еще можно наблюдать в Дагестане, когда женщины, работавшие целый день в поле, возвращаются в селение, едва передвигая ноги под тяжестью огромных снопов травы, заготовленной для сена на зиму. Вряд ли кто-ниоудь из ныне живущих осетинок помнит обо всем этом. Между прочим, среди женщин Северного Кавказа осетинки занимают первое место по проценту имеющих высшее и среднее образование...

У горцев северо-восточного Кавказа женщина считалась низшим существом. Она не пользовалась правом голоса ни в семье, ни в обществе. У осетин, при таких же, в общем, как и у других горцев Кавказа, обычаях, положение женщины, однако, было менее жестоким. Вероятно, такое поло­жение женщин у осетин восходит к обычаям алан, а еще раньше — сарматов. Дело в том, что у сарматов женщина была равноправна с мужчиной... сарматские женщины, особенно девушки, участвовали в сражениях наравне с мужчинами (отсюда греческий миф об амазонках, якобы обитавших на Северном Кавказе).

Женщины (у осетин.— К- Ч.} не избегают мужчин, и оба пола свободно общаются друг с другом. Девственность соблюдается очень строго.

Трудно найти более трудолюбивую и полезную для дома хозяйку, как осетинка.

Если же вы желаете во что бы то ни стало сражаться с нами, то вот у нас есть отеческие могилы. Найдите их и попробуйте разрушить, и тогда узнаете, станем ли мы сражаться за эти могилы или нет.

(Из послания скифов персидскому царю Дарию)

Не менее распространенной и действенной была присяга именем предков. Клятва предками особенно почиталась скифами, нарушение подобной клятвы каралось смертной казнью. «Человеку, на которого укажут как на клятвопреступника,— говорит Геродот,— отрубают голову, убивают сыновей его и конфискуют все имущество». Священной была клятва предками и у осетин, а оскорбление вызывало у последних кровную месть.

В соответствии с конскими погребениями степных скифов можно говорить и о следах почитания у них предков. Почитание предков является одной из идеологий в родовом строе. Об этом говорят примеры из быта многих народов. Например, оскорбление могил предков вызывает до настоящего времени кровную месть у осетин. «У нас есть могилы предков, попробуйте разыскать их, тогда узнаете, станем ли мы сражаться с вами из-за гробниц или нет»,— вкладывает Геродот эти слова в уста скифского вождя Иданфирса, выступившего перед Дарием... Клятва предками особенно почиталась скифами. Нарушение подобной клятвы каралось смертной казнью. «А клясться божествами царского очага у скифов в обычае преимущественно тогда, когда они желают дать величайшую клятву». Культ предка обычно отождествлялся с культом очага. Очаг, культ которого примыкает к более древнему культу огня, представляет собой при родовом строе семейный символ единения. Табити, богиня огня древнейшей эпохи, у скифов Геродота была богинеи очага, семейного и родового благополучия и почиталась наивысшей богиней...

Основой семейного быта осетин служит уважение к старикам и вообще к людям пожилых лет. Уважение это простирается до того, что каждый считает непременною обязанностью вставать при входе старшего и приветствовать его, хотя бы он был и низшего происхождения. Учтивость эта никогда не нарушается, соблюдается в семействе с особою строгостью.

Старшинство вообще в огромном почете у осетин. Младший брат во всем слушается старшего, служит ему, не садится при нем. Полковники, заслуженные офицеры из осетин, встают со своего места и уступают его, когда в дом войдет старший, хотя бы простой пастух.

Асламурза Есиев был организатором осетинского добровольческого конного дивизиона, которым командовал до конца войны (русско-турецкая война 1877—1878 гг.— К. Ч.).

С начальством он не уживался, держал себя независимо. В дивизионе придерживались своих, кавказских обычаев, строго соблюдали старшинство по возрасту и на привалах младшие по возрасту, независимо от того, какой чин они имели, прислуживали старшим.

Таким образом, получалось так, что старшие по возрасту, всадники сидели и кушали, а младшие, в том числе и офицеры, им прислуживали. Это не мешало в походе и в боях соблюдению строжайшей дисциплины. Однако все начальство было возмущено таким нарушением субординации и не раз в Петербург поступали жалобы на Асламурзу.

В Петербурге его знали, со многими великими князьями он учился в корпусе, и Скобелеву (Есиев был в подчинении прославленного генерала Скобелева.— К. Ч.) были даны соответствующие указания, после чего больше разговоров на эту тему не возникало.

Осетины демократичны по своей натуре... Это самый этикетный народ, как китайцы, которых они даже превосходят в почтительном отношении к старшим.

Когда вы идете со стариком, то должны непременно держаться левой стороны его. Если вас будет трое, то вы должны идти в таком порядке: старший идет посередине, средний с левой его стороны, а младший с правой. Это потому, говорят осетины, чтобы не нарушался порядок; если придется младшего послать куда-нибудь, то старший и по уходе младшего остается с правой стороны, а средний — с левой. То же самое наблюдается и при верховой езде... Если осетин куда-нибудь выезжал и встречался на пути со старшим (верховым же), то должен был повернуть своего коня и ехать со встречным рядом, конечно с левой стороны, до тех пор, пока тот не отпустит его.

Высоко чтилось у осетин побратимство, связанное с морально-психологическими установками, обусловленными разложением рода и формированием сельской общины. Узы побратимства порой ценились выше родственных связей...

Совершение обряда побратимства имело различные формы — питье из одной чаши напитка с примесью крови заключающих союз, клятва (аердхорд), обмен оружием, клятва в святилищах. Во всех случаях обряд скреплялся устной клятвой.

Побратимы оказывали друг другу материальную помощь, приходили на выручку друг другу в случае опасности. За убитого побратима полагалась кровная месть...

И мужчины — братья и женщины — сестры не вступали в брак с близкими родственниками друг друга.

Все договоры о дружбе, освященные клятвой, у скифов совершаются так. В большую глиняную чашу наливают вино, смешивают с кровью участников договора (для этого делают укол шилом или маленький надрез ножом). Затем в чашу погружают меч, стрелы, секиру и копье. После этого обряда произносят длинные заклинания, а затем как сами участники договора, так и наиболее уважаемые из присутствующих пьют из чаши.

Характерной чертой осетинского стола до сих пор является торжественное подношение почетного бокала (н у а з ае н) определенному лицу или группе людей. В этом обычае отражен быт предков осетин, что подтверждается древними авторами, в частности Геродотом, и данными осетинского фольклора. Почетные бокалы подносили скифы и аланы особо отличившимся в сражениях воинам. Геродот, описывая этот обычай у скифов, отмечает, что скифские воины, убившие много врагов, пили вино из особой чаши. «Но те, кто не имел этой заслуги, не могли к ней прикасаться. Они со стыдом сидели в стороне; для них это было величайшим бесчестьем». В осетинских нартских сказаниях эта чаша фигурирует под названием уацамонгае. Наполненная ронгом или пивом, она сама поднималась к устам нарта, отличившегося в борьбе с врагами. Все это говорит о том, что обычай нуазан восходит к скифской эпохе, что подтверждается также некоторым распространением этого обычая среди адыгских народов, преимущественно среди кабардинцев, в этногенезе которых аланские элементы сыграли определенную роль.

До сих пор при передаче почетного бокала за столом осетины строго придерживаются определенных правил. Получивший нуазан имеет право передавать его другому лицу только с разрешения старшего. В старину у равнинных осетин гость не имел права уехать, пока хозяин дома не пре­поднесет ему свой уазаеджы нуазаен (бокал для гостя). Этикет требовал от гостя проявления умеренности, сдержанности в еде, как бы он ни был голоден. «Есть мало — тоже одно из достоинств благородного гостя, поэтому благородные гости часто оставляют весь стол нетронутым, хотя бы у них в желудках скребли голодные кошки». Напоить гостя допьяна считалось большим позором для хозяина. Как только переставал, есть старший гость, прекращали, есть и все остальные гости.

В своей «Истории алан на Западе» видный алановед Б. Бахрах среди массы ценнейших сведений по истории алан сообщает, что аланы в Западной Европе дали католической церкви трех святых. Одним из них был святой Гоар...

Гоар быстро прославился как отшельник, к нему стали приходить страждущие люди издалека, не только аланы, но и другие племена, населявшие Галлию (нынешнюю Францию.—/С. Ч.).

Как нам известно, отшельники должны были вести строгую, скромную жизнь, не пить, не объедаться, соблюдать посты, дни и ночи проводить в молитвах. И вдруг, по распоряжению Трирского архиепископа, Гоара привлекают к суду за обжорство и пьянство.

Как свидетельствует «Вита», то есть «Житие святого Гоара», на суде Гоар оправдывался тем, что, по аланским обычаям, приехавшего издалека гостя надо сначала накормить, дать ему отдохнуть, а потом уже спрашивать, зачем он приехал.

Когда же судьи сказали ему, что он мог угощать своих гостей, но зачем он вместе с ними садился и пировал, Гоар также ответил, что у алан хозяин должен сидеть за столом вместе с гостями, иначе гости могут обидеться и уйти.

Приведя этот факт из жизни святого Гоара, Б. Бахрах высказывает мысль, что аланы, придя во Францию, все же сохранили свой обычай стойкого гостеприимства, принесенный ими из далеких южнорусских степей.

...Гоар был судом оправдан.

Праздники вроде того, который я собираюсь описать, в горной Осетии очень часты. Они носят полуязыческий, полухристианский характер...

Праздник, на котором мне удалось присутствовать, носит на местном наречии название «Хуцаудзуар», в переводе — «крест господень». Он был назначен на воскресенье 14 июля. Еще с вечера в сел. Даргавс наехало много осетин из соседних селений и даже с плоскости. Всех их хозяева принимают радушно: для них особые помещения, «кунацкие», для них в каждом, даже в самом бедном доме наварено пиво, арака, зарезаны барашки и т. д...

Начинается самое празднество. Кроме нас на празднике присутствовали землемеры, работающие в этой области, так что мы составили особый кружок. С каким уважением к нашей группе относились жители! Нам первым поднесли праздничный ковш, нас чуть на руках не носили. Удивительно гостеприимный народ эти осетины! С момента окончания речи начинается уже самое пиршество и длится до поздней ночи. Между тем молодежь спускается вниз, в селение, и здесь начинаются танцы. Веселье и веселье без конца и до поздней ночи. У каждой сакли стоит девушка с кувшином пива, кружкой и закуской. Каждому проходящему она предлагает выпить и закусить.

Пьют, едят и веселятся в этот день сколько душе угодно. Удивительное дело, сколько пива и араки — и ни одного пьяного: я поинтересовался у своего гостеприимного хозяина, что бы это значило. Оказалось, что у осетин считается большим стыдом напиться пьяным, поэтому пьют они лишь столько, чтобы быть навеселе. Симпатичная черта характера.

Раз в год каждый правитель в своем округе приготовляет сосуд для смешения вина. Из этого сосуда пьют только те, кто убил врага. Те же, кому не довелось еще убить врага, не могут пить вина из этого сосуда, а должны сидеть в стороне, как опозоренные. Для скифов это постыднее всего. Напротив, всем тем, кто умертвил много врагов, подносят по два кубка, и те выпивают их разом.

Обжорство считается большим позором, малейший намек на страдание голодом — высшим бесстыдством. Словом, осетины воздержаны и вы­носливы.

Во главе стола, в его торце, восседал самый старший из присутствующих. По правую руку от него находился второй по старшинству, по левую — третий и так далее... Я немного запоздал и намеревался было незаметно пристроиться у края стола. Однако присутствующие, оценив на глаз мой возраст, немедленно раздвинулись, освободив для меня соответствующее место. Пирушка началась с того, что старший, держа в одной руке чарку, а в другой шашлык (традиционное блюдо алан, которое от осетин было заимствовано грузинами и распространилось по всему Кавказу) провозгласил пожелание всеобщего благополучия и передал выпивку и закуску на другой конец стола — молодежи. Кончилась же она тем, что младшие поднесли чарки старшим (кагстаерты нуазаен.— К. Ч.) — и те выпили за их успехи. Это было красиво...

Уже многими замечено, что осетины, какого бы происхождения они не были, чрезвычайно легко и скоро свыкаются с формами обращения высших кругов европейского общества.

У осетин пьянство распространено менее, чем у других народов Кавказа, и действие его на характер осетин гораздо умереннее, чем на чеченца или черкеса.

У осетин издревле существовал также обычай усыновления кровника. К нему, как к единственному средству спасения и прекращения мести, прибегал убийца. Он проникал в дом потерпевшей семьи и добивался любым способом (хитростью, силой или настойчивой просьбой) прикосновения губами к груди (соску) матери убитого. Если ему удавалось добиться этого, то он уже считался усыновленным и заступившим место убитого.

Рассказывают, что чужеземец убил единственного сына одной вдовы и, скрываясь от преследования, прибежал в ее дом, причем она ни о чем не догадывалась, а он прикоснулся губами к ее груди в знак того, что делается ее сыном. Почти тотчас же она с ужасом узнала страшную весть, и все-таки, когда его друзья хотели подвергнуть преступника справедливому наказанию, она закричала: «Что вы хотите? Недостаточно ли у меня несчастья, ведь у меня уже убили одного сына? Вы хотите убить и второго?»

Славный Абаци когда опьянел, то поручил своим младшим: везите меня в ту сторону, где пьяный не презирается, в осетинскую деревню меня не везите, сатирическую песню обо мне сложат.

Другие статьи: